Главная / Штрафы / Сьюзан ховач наследство она постоянно говорила о свадьбе хелен

Сьюзан ховач наследство она постоянно говорила о свадьбе хелен

Содержание

1 Сьюзан ховач наследство она постоянно говорила о свадьбе хелен
2 Сьюзан ховач наследство она постоянно говорила о свадьбе хелен
3 Сьюзан Ховач — Наследство Пенмаров
4 Сьюзан Ховач — Преступление во имя страсти
5 Наследство Пенмаров
6 Наследство Пенмаров
7 Сьюзан ховач наследство она постоянно говорила о свадьбе хелен
8 Наследство Пенмаров
9 Сьюзан ховач наследство она постоянно говорила о свадьбе хелен

Сьюзан ховач наследство она постоянно говорила о свадьбе хелен

Я хотел получить Наследство, потому что готический стиль этого архитектурного кошмара поразил мое детское воображение, потому что борьба моей матери за то, чтобы сохранить поместье за мной, была, на мой детский взгляд, не жалкой, не унизительной, но пронизанной благородством и мужеством, потому что в праве на него мне было отказано, а ребенку ничего так сильно не хочется, как того, что невозможно получить. А Джанну Рослин я хотел, потому что мне было двадцать лет и я грезил женщинами, особенно красивыми женщинами, и более всего теми, которые были красивы, хотя не принадлежали к сословию, в котором я был рожден.

Она приблизилась к калитке ограды. Цветы оказались всего-навсего дикими розами, такими же, что росли у стен по соседству, но именно эта их простота делала оранжерейные лондонские розы тривиальными и нарочитыми. Женщина прошла через церковный двор к паперти, и я уже готов был выступить из тени на свет, когда она меня заметила.

На паперти я замешкался, не зная, что делать дальше. Я старался не думать о недавней ссоре с отцом, о бесконечных стычках с матерью, о Наследстве, которое хотел получить так давно и так сильно. Я смутно понимал, что никогда в жизни не был столь одинок, но все же был слишком потерян и слишком запутался, чтобы полностью осознать, насколько несчастлив. Я просто замер на паперти зилланской церкви, словно обретя спасение от какой-то давящей, преследующей меня силы, и, пока я так стоял, ветерок бежал по пустоши, а с безоблачного летнего неба на нее светило полуденное солнце. На церковном дворе было очень тихо. Самый пейзаж, казалось, застыл в таинственном предвкушении; недвижный, завороженный этой атмосферой ожидания, я посмотрел через проем калитки в конец деревенской улицы и увидел одинокую фигуру женщины, которая медленно приближалась ко мне, пересекая пустошь.

Мы встретились случайно. Вообще-то, мне нечего было делать во дворе зилланской церкви в два часа пополудни в тот жаркий июльский день 1890 года. Мне, собственно, нечего было делать даже в самом Зиллане. Я не был знаком с этой частью Корнуолла, потому что я родился и вырос близ реки Хилфорд, а мягкий климат южного Корнуолла с его деревьями, реками и убегающими вдаль холмами не имеет ничего общего с бесплодным северным побережьем, его обдуваемыми ветром пустошами, отвесными скалами и предательским прибоем.

Он был молодым человеком двадцати лет, который вечно находился в изнурительных текущих поездках, казавшихся вдвое продолжительней, чем они были… Работал он до глубокой ночи. Окружающие приписывали эту его нескончаемую активность боязни слишком растолстеть.

Сьюзан ховач наследство она постоянно говорила о свадьбе хелен

Но я всегда была одна. Единственное, чего мне всегда хотелось, — это не быть одинокой, не быть снедаемой одиночеством. Моим единственным желанием всегда было желание любви и безопасности, которую дает эта любовь, — о, как я хотела безопасности! — но любовь никогда не бывала долгой, и безопасности я никогда не ощущала.

Значит, справедливости все-таки нет, нет двуглавого чудовища, которое может благосклонно улыбнуться, нет Бога, который мог бы обо мне позаботиться. Есть только случай, слепой случай, бессмысленно крутящийся в темном вакууме, потому что Изабелла не приехала меня встречать, потому что Изабелла больше меня не любит, потому что я потерял Изабеллу.

Эта история началась весьма прозаически. Я ехал поездом по нескончаемой казахской степи: вот уже четвертую ночь путевые обходчики на глухих полустанках постукивали молотками по колесам, матерясь при этом по-казахски, и меня разбирала некая подспудная гордость: я понимал эту речь, разбросанную от края света и до края.

Пенмарам принадлежала еще одна шахта, Кинг-Уоллоу, но она была закрыта уже многие годы и больше не приносила доходов семье. Когда мы приехали в Пенмаррик, Сеннен-Гарт тоже уже почти не окупалась; она еще действовала, но производство упало, и народу там трудилось немного.

Евгений Водолазкин – филолог, специалист по древнерусской литературе, автор романа «Соловьев и Ларионов», сборника эссе «Инструмент языка» и других книг.Герой нового романа «Лавр» – средневековый врач. Обладая даром исцеления, он тем не менее не может спасти свою возлюбленную и принимает решение пройти земной путь вместо нее. Так жизнь превращается в житие.

Сьюзан Ховач — Наследство Пенмаров

Должно быть, она удивилась, увидев незнакомца в этой глухой деревне, затерянной среди пустошей, но даже тени этого удивления не отразилось у нее на лице. Она продолжала свой путь так, словно меня и не существовало, и я понял, что она хочет пройти по тропинке мимо паперти на другую сторону церковного двора.

Мне думается, хоть и не хочется в этом признаваться, что до того момента самой важной женщиной в моей жизни была мать. Это может показаться вполне очевидным, поскольку считается, что матери должны занимать особое место в сердцах сыновей, но моя мать не была похожа на других матерей, и мои чувства к ней были до такой степени искажены неприязнью и обидами, что наши с ней отношения вряд ли могли считаться типичными.

Я решил присесть на ограду и осмотреть архитектуру дома напротив, который, как я предположил, был домом приходского священника. Некоторое время я его изучал. А когда пришел к выводу, что дом был чрезвычайно непримечательным зданием, то услышал, как звякнул засов калитки в ограде, и увидел, что женщина пошла по улице обратно. Дойдя до конца деревни, она опять свернула на тропинку, бегущую через пустошь, и я провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду.

На церковном дворе было очень тихо. Самый пейзаж, казалось, застыл в таинственном предвкушении; недвижный, завороженный этой атмосферой ожидания, я посмотрел через проем калитки в конец деревенской улицы и увидел одинокую фигуру женщины, которая медленно приближалась ко мне, пересекая пустошь.

Легендарный Левант! Для меня и много для кого еще ему не было равных по великолепию, это была самая могучая шахта в Корнуолле, самая богатая медью и оловом среди всех богатых шахт северного корнуолльского побережья. А теперь Левант умер. Поначалу в это было трудно поверить. Когда новость разлетелась по всей Англии, а затем и по всему миру, Сент-Джаст оплакал шахту потрясенным молчанием. Левант умер.

На утесах корнуолльского побережья высится старинный особняк, который скорее напоминает заброшенный склеп, чем родовое гнездо. Кто-то из многочисленного семейства Пенмар страстно, до одержимости, любит его, кто-то ненавидит всем сердцем, и у каждого есть на то свои причины.

Действия в романе происходят с 1890 по 1945 год, вплетены некоторые исторические события, но они идут фоном и только дополняют картину. Нет скачков по времени туда-сюда, повествование идёт ровно и гладко и позволяет наблюдать за семейством и событиями линейно. Тоже плюс.

Ее неизбежный конец мог бы оказаться другим, если бы мой отец не был таким, каким он был, но он был рыбаком и часто находился вдали от дома, а вернувшись с моря, успевал потратить заработанное раньше, чем добирался до двери нашей хибарки. Он был французом, ему нравилось веселиться и сорить деньгами. Он иногда привозил мне из Бретани игрушки, а однажды привез имбирный пряник с Нормандских островов.

— Может быть, они поживут в Рошвене,— сказала Рэйчел. Рошвен. Рэйчел никогда там не была, но Десима так много рассказывала о своем доме, что Рэйчел ясно представляла себе поместье, к которому не подходила ни одна дорога, серые стены, зажатые между горами и морем, девственные побережья Западной Шотландии — далекие, бескрайние, нетронутые цивилизацией и временем. Она часто думала о том, как здорово было бы погостить там у Десимы.

Мое сердце раскрылось ей навстречу. Я подумал о девушках, которых встречал в лондонском свете, — богатых, избалованных наследницах, которые устраивали скандалы, когда не могли получить ткань на бальное платье в точности желаемого оттенка, и увядали, если не находили на брачном рынке титулованных женихов. Передо мной сидела дочь врача, стоившая десятка женщин, попадавшихся мне на лондонских светских раутах, но у нее не было и десятой доли их материального благополучия и положения в обществе.

За чаем со сливками в чайной близ Хай-стрит я обнаружил, что разговаривать с Розой легко. Я рассказывал ей об Оксфорде и Лондоне, и она слушала, затаив дыхание, ловя каждое слово; говорил о своей склонности к истории, и она впитывала каждый звук с искренним восхищением в глазах; рассказывал об отце, брате и о доме в Гвике, и она, у которой не было ни дома, ни родных, вздыхала, тосковала и говорила, что ей бы так хотелось оказаться на моем месте.

— Да… ну я и подумала, что лучше я буду присматривать за детьми, чем учить их, поэтому была очень рада получить место у Тринов. Джеймс на самом деле хороший мальчик. — Она перехватила мой взгляд в сторону отвратительного ребенка. — Что ж, все дети иногда своевольничают, но…

У меня на языке вертелся вопрос о Джан-Иве, о котором она так часто говорила, но я не стал задавать его. На самом деле Джан-Ив меня не слишком интересовал; мы никогда не виделись, потому что он не приходил на ферму, и я давно решил, что мы навсегда останемся чужими.

– Что ж, дорогая, если ты в ближайшее время не займешься своей внешностью, то вполне может случиться, что никто тебя замуж и не позовет. Зачем ты так много ешь? Ты от этого полнеешь, а от сладостей у тебя появляются прыщи. Неужели ты и в самом деле моешь голову раз в неделю? Грязные волосы – это так некрасиво.

Осенью 1922 года Жанна ушла в монастырь, Лиззи закончила школу и поступила в Кембридж на классическое отделение. Я был удивлен, что отец на это согласился, поскольку знал, что он не признает высшего образования для женщин, но, очевидно, он более не мог бороться с не по-женски сильной тягой Лиззи к знаниям, а она продолжала восторгаться университетской жизнью. Мы по-прежнему редко ее видели, но незадолго до Рождества 1922 года она вернулась в Корнуолл на пару недель и на следующий день после приезда пришла на ферму. Не ожидая гостей, мать уехала в Зиллан, а я, поскольку было воскресенье, был дома, и мне пришлось развлекать Лиззи в гостиной до прихода матери. Поначалу я не знал, о чем с ней говорить, но волноваться мне не следовало; я и забыл, что Лиззи всегда было что сказать.

– …Поэтому мне кажется, что даже ты его теперь пожалеешь, – услышал я, когда мне удалось сосредоточиться на разговоре. Мне надоел длинный панегирик Кембриджу. – Подумай сам, Маркус мертв, Мариана – в Шотландии, Жанна – в монастыре, я – в Кембридже, Джан-Ив – в Итоне, а ты для папы – отрезанный ломоть. И кто остается ему для компании? Конечно, Хью заходит два-три раза в неделю и просто сбивается с ног, изображая почтительного сына, но у них с папой мало общего, и они быстро надоедают друг другу, хотя и сохраняют приличия. Правда, Адриан приедет на Рождество на этой неделе, но он слишком занят подготовкой к священническому сану, а в свободное время занимается благотворительностью, поэтому теперь редко приезжает в Пенмаррик. Остается Уильям, но он плохой компаньон, потому что по меньшей мере три вечера в неделю проводит у Чарити Рослин, – хоть бы он на ней уже женился! Кому какое дело, что она когда-то была местной гулящей? Нет, правда, если задуматься, папе повезло, что у него есть Элис Пенмар. Если бы не она, ему бы было очень одиноко.

Джералд Мередит содержал свой особняк на широкую ногу. Там было достаточно слуг, чтобы жизнь в разваливающемся особняке казалась сносной, несколько садовников, чтобы усадьба выглядела безупречно, команда конюхов, чтобы ухаживать за лошадьми хорошей породы. Мне стало интересно, один ли содержал Мередит особняк или с помощью сестры.

Сьюзан Ховач — Преступление во имя страсти

Рэйчел по-прежнему иногда думала о Дэниэле, Она думала о нем в разгаре лета, когда город задыхался под затянутым дымкой пробуждавшим воспоминания о другом крае с менее жарким днем и берегами, укутанными белесым туманом. Она думала о Дэниэле посреди ночи, просыпаясь без причины и слушая шум окружавших ее беспокойных улиц, удаленных на многие тысячи миль от прошлого, которое она хотела забыть. Она думала о Дэни, когда другие девушки, жившие в квартале, болтали о любви и романах со счастливым финалом. Она удивлялась тому, что так думает о нем; теперь она уже точно знала, что никогда не любила его.

Но она все же почувствовала себя виноватой. Отправившись на шесть месяцев в Женеву учить французский, Рэйчел встретила Десиму, которая разительно отличалась от ее школьных подруг. По завершении полугодия девушки вместе вернулись в Англию, и Рэйчел при первом удобном случае познакомила свою новую подругу с Роханом. Десима остановилась на несколько дней у Рэйчел перед возвращением домой в Шотландию; они трое задумали .строить перед отъездом Десимы восхитительный уикэнд. «Мы прекрасно проведем время»,— заявил Рохан; решительно выдвинутый вперед подбородок подтверждал его намерение сполна наслаждаться жизнью. «Мой кузен Чарльз приезжает из Оксфорда; он составит нам компанию. Рэйчел, ты помнишь Чарльза, он — историк, профессор, специалист по средневековью. Он — то, что тебе надо,— ты же всегда говорила, что предпочитаешь мужчин, которые старше тебя. Да, это будет хорошая компания — ты и Чарльз, я и Десима. » Десима и Чарльз поженились меньше чем через четыре месяца после знакомства. Когда они объявили о своей помолвке, Рохан произнес:

Единственным необычным элементом ее жизни, во всем остальном совершенно заурядной и типичной, были отношения, связывавшие девушку с Роханом Квистом. Ей часто казалось, что Рохан словно красным пунктиром пронизывал ее жизнь, появляясь внезапно, точно ртуть из-под зыбучих песков. В каком-то смысле он присутствовал в ней всегда. Их связывало общее прошлое. Она помнила, как держалась за ограждение детского манежа, когда он катался взад-вперед на трехколесном велосипеде, хвастаясь своей свободой передвижения перед Рэйчел, томившейся в замкнутом пространстве. Но позже он научил ее кататься на этом велосипеде, водил за руку в детский сад, втягивал в замысловатые игры, тайные общества, компании, сулившие приключения, «Никто не смеет говорить, что Рэйчел еще маленькая,— заявлял он своим приятелям, которыми верховодил,— потому что она — мой друг!»

— Все замечательно,— сердито произнес он однажды,— но все усилия прилагаются только с моей стороны. Я вывожу тебя в свет, знакомлю с красивыми молодыми людьми. Что ты делаешь для меня? Ты представила меня хоть одной хорошенькой девушке? Когда это было? Ответь мне!

Наследство Пенмаров

Она миновала первый дом на краю деревни, и движения ее были столь плавны и легки, что, казалось, она бесшумно скользит по узкой улице. Она не смотрела по сторонам. Ветерок с пустоши взметнул на миг вуаль с ее шляпки, и она подняла руку в черной перчатке, чтобы ее поправить.

Наследство Пенмаров

«Триптих: Одиночество в Сети» — под таким названием Януш Леон Вишневский выпустил расширенную версию своего поразительного международного бестселлера. Ведь сразу после выхода первого издания романа он получил двадцать три тысячи электронных писем, в которых читатели не просто делились впечатлениями, но рассказывали истории из своей жизни, причем каждая из них, по словам Вишневского, не уступала фабуле «Одиночества» и могла бы послужить материалом для отдельной книги. Лучшие из этих историй, отобранные и откомментированные Вишневским, и составляют вторую часть «Триптиха». Третья же часть — это «Постэпилог», второй эпилог, проливающий совершенно новый свет как на концовку «Одиночества в Сети», так и на основные события романа.

Диана Бишоп – историк из Оксфорда, специалист по старинным рукописям, но она же и потомок ведьм. После смерти родителей девушка решила отказаться от своего сверхъестественного дара и вспомнила о нем лишь тогда, когда в ее руках случайно оказывается заколдованная алхимическая рукопись, считавшаяся давно утраченной. С этого дня жизнь Дианы превращается в сплошной кошмар: ее преследуют, ей угрожают, ее запугивают. Однако убивать, похоже, не собираются, ведь только Диана способна получить доступ к книге, которая дает власть над всем миром.

Вики, дочь финансового магната Корнелиуса Ван Зейла, мечтала об одном — о любви и спокойном счастье. Но железная воля отца постоянно встает на ее пути, а его холодный деловой расчет ломает такой хрупкий и нежный мир чувств девушки. Словно тяжелая карма родительского прошлого ложится тяжким грузом на плечи Вики, обреченной вечно бороться с ударами судьбы, теряя любимых и близких людей, и с отцом, к которому она несмотря ни на что привязана…

Действие романа «Богатые — такие разные» охватывает два десятилетия, разделяющие первую и вторую мировые войны. По воле автора то один, то другой персонаж занимают центральное место, но два героя остаются главными на протяжении всего повествования — обосновавшийся на Уолл-стрит «Банк П. К. Ван Зэйл энд Компани» и древнее британское поместье Мэллингхэм. И судьбы остальных героев определяются либо стремлением занять положение в Банке, либо желанием освободиться от циничного прагматизма, вернуть собственное «я» — молодость, веру, способность любить, — все, что дарили им дни и годы, проведенные в Мэллингхэме.

Итак, прошло два года с тех пор, как Лин потерял двух самых близких ему людей: Кадербхая – главаря мафии, погибшего в афганских горах, и Карлу – загадочную, вожделенную красавицу, вышедшую замуж за бомбейского медиамагната. Теперь Лину предстоит выполнить последнее поручение, данное ему Кадербхаем, завоевать доверие живущего на горе мудреца, сберечь голову в неудержимо разгорающемся конфликте новых главарей мафии, но главное – обрести любовь и веру.

Особняк Пенмаррик (я все время спотыкалась о его название, икающее окончание по-русски звучит как нечто уменьшительное и совершенно не подходит чему-то монументальному), ради которого разворачиваются целые юридические баталии и психологические атаки, как капризная девица льнет к тем, кому меньше всего нужен, к ним он сам так и идет в руки. Те же, кто любит его до одержимости, вынуждены завоевывать свое право на него. Вырывать, выгрызать, выцарапывать. Это поместье можно назвать родоначальником, ибо именно оно дало фамилию новому роду, который начался с аферы. Первый представитель Пенмаров – шулер и аферист, выиграл это готическое, продуваемое всеми ветрами чудовище в карты и сменил фамилию сразу, как вступил в права владения. Так что на момент рассказываемых нам событий в холле Пенмаррика висит не так уж много фамильных портретов. Если точнее – два. Удачливого шулера и его сына. Когда-нибудь там появится и потрет Марка Касталлака, их правнука и внука. Он Пенмар по матери. Упрямым характером и взрывным нравом он вылитый Пенмар – эти качества тоже часть родового наследства. В той или иной степени они достаются каждому потомку. Мать Марка посвятила жизнь восстановлению Справедливости, долгие годы она боролась за Честь. Другими словами вела многолетнюю тяжбу за Пенмаррик. На алтарь борьбы были брошены муж и два сына. В погоне за великой Целью она бросила их как докучливую обузу. Марк позаботился о продолжении рода, он нажил восемь детей.

Большинство семейных саг стоит на костях в прямом смысле слова. Они гремят своими скелетами в шкафах, как испанскими кастаньетами. Чем больше скелетов зарыто на их страницах – тем лучше. Интерес читателя подогревается очередными «раскопками» тайны, извлечением её на свет. Если «скелетов» нет, то сага превращается в последовательное описание дрязг, скандалов, адюльтеров и разводов. Большая часть интриги теряется, все слишком прямолинейно, но не безнадежно. В этом случае все зависит от персонажей, их харизмы и авантюризма. У Пенмаров вы не найдете даже самой тщедушной тайночки, самого крохотного секретика. Все предельно четко и ясно. Жизнь многочисленного семейства, как она есть. Пенмары, как относительно молодой род, своими скелетами в шкафах обзавестись еще не успели, но у них есть на это все шансы.

Малую известность этой книги я отношу к тому, что тираж давно закончился, а в электронке она появилась буквально на днях. Я ждала этого почти три года. И пусть этому кирпичику (в бумажном издании указано почти 800 страниц) не лежать в фундаменте с остальными основоположниками и законодателями жанра, но как украшение на фасаде, как достойное дополнение к легиону саг вполне. Роман не без обаяния. Это просто история большой семьи без каких-то философских сентенций, рефлексии, метафизики и громоздких описаний. Просто люди, просто жизнь.

Роман состоит из пяти частей. Каждая рассказана от лица одного из персонажей. Это один из моих любимых литературных приемов, люблю смотреть на одну ситуацию глазами разных людей. Но события будет повторяться лишь отчасти, с каждым героем мы продвигаемся вперед на много лет. Начинаем с Марком в 1890 году и проследим жизнь семьи до 1945.

Признаюсь, иногда я уставала от этого шумного семейства, но вот книга закончилась и мне немного грустно с ними расставаться. Я к ним привыкла. У меня появилась какая-то сериальная зависимость от этой книги. Жаль, нет «второго сезона». Хотя лучше вовремя остановиться, чем заездить хорошую идею до жалкого обмылка. Любопытная вещь. Любителям жанра стоит обратить на нее внимание.

Она не ответила. Экипаж медленно покатился прочь по дороге, бегущей через пустошь на юг, и я смотрел ему вслед, пока он не въехал на горный кряж и не исчез из виду. Потом, все еще чувствуя себя опустошенным после сцены в Пенмаррике, я спросил дорогу у проходившего мимо ремесленника и уже через пять минут быстрым шагом шел по дороге к ферме Деверол.

– Вашего отца я не видел много лет, – сказал мне Жиль, – но хорошо его помню. Он был одним из немногих честных джентльменов, которые переступали порог этого дома. Прекрасный человек. Мне было приятно узнать, что свои вкусы и интеллектуальные предпочтения вы унаследовали от него, а не от семьи вашей матери. Я бы не оставил мою собственность человеку, который унаследовал худшие черты Пенмаров.

Я гулял там в тот день после ссоры с отцом в его временном пристанище в близлежащем районе, и поскольку был сильно расстроен в тот момент, то не обращал внимания на окрестности, пока не оказалось, что я иду деревенской улицей по направлению к церкви. Зиллан был привлекательнее, чем те скопления простеньких домишек, которые в северном Корнуолле обыкновенно именуются деревнями. Сады перед домами, сложенными из серого камня, были полны цветов, паб под названием «Удача рудокопа» недавно выкрашен, и даже местная бездомная собака хорошо откормлена. По всей видимости, бедность, которая сопровождала продолжающийся спад в оловодобывающей промышленности, пока еще не добралась до этого уголка графства. Задержавшись взглядом на столбах дыма, вырывающегося из нескольких шахт, видневшихся на горизонте, я прошел через боковую калитку на церковный двор и бесцельно побрел в тени нормандской башни к дверям церкви.

Среднего роста, крепко сбитый, склонный к тучности, он будто источал силу. По натуре своей человек действия, он никогда не тратил время попусту. Его неуемная энергия, быть может, самая яркая его черта… У него был вкус к литературе, обличавший в нем человека прекрасно образованного, он любил общество остроумных и ученых людей. А. Л. Пул.

Естественно, я был возбужден перспективой увидеть Пенмаррик; я думал, что смогу побродить по полям, объехать поместье и излазить дом сверху донизу. Но у моей матери на уме было совсем иное. После изнурительного путешествия в Пензанс, который находился в трехстах милях к юго-западу от Лондона, мы остановились в располагавшейся на открытом лугу гостинице под названием «Метрополь», а на следующее утро наняли экипаж, чтобы пуститься в еще одно утомительное путешествие на север через пустоши в приход Сент-Джаст. Я был слишком мал, чтобы оценить пейзаж; мне было лишь известно, что сотни миль отделяли эти места от моего дома в Гвике, от мирного устья реки и рыбачьих лодок. Я смотрел на пейзаж этой чужой для меня части Корнуолла, и моему детскому разуму представлялось, что здесь было бы хорошо дьяволу. Потому что пейзаж, по большей части представленный голой, без следов деревца или человеческого обиталища, пустошью, переходящей в холмы, увенчанные черными скалами, был суровым и впечатляющим. Пустынность ландшафта и круто взбиравшаяся в гору дорога предоставляли взору обширный вид; я помню, что оглянулся в сторону Пензанса и заметил поблескивающий вдалеке, где начинался залив, замок на горе Сент-Майкл.

Я была уже готова поддаться охватившей меня панике и объявить, что мне все равно, какими мотивами его мать объяснит наш брак, когда дверь открылась. Красивая, высокая женщина надменно вплыла в комнату и остановилась, чтобы без малейшего смущения рассмотреть меня в лорнет. У нее были седые, со стальным отливом волосы, черные глаза Пенмаров, которые я так хорошо знала, плотно сжатый, брюзгливый рот и не по-женски волевой подбородок. На пальцах сверкали перстни. Ее платье великолепного фиолетового цвета странным образом ее украшало. Когда она выпустила из руки лорнет и направилась ко мне, я увидела, что в ее движениях были заметны повадки привилегированного класса, позволяющие приходить и уходить, когда и куда ему вздумается, и то высокомерие, которое поначалу и привлекало, и раздражало меня в Марке.

— Прекрасно! — воскликнула я раздраженно. — Значит, я вела себя с ним как грешница, неверно себя вела! Но почему мне нельзя хотя бы раз позволить себе любить? Мне всегда не везло в любви: всю свою молодость я провела в неблагоприятных условиях, разве я не заслужила право на капельку удовольствия с человеком, который мне нравится? Ведь Господь не настолько жесток, чтобы не позволить мне немного счастья после такого количества боли и унижений! Если я чего-то и хотела от жизни, так это любви и покоя, и раз мне не дано получить одно, я, по крайней мере, имею право на второе!

— Да, я слышал о твоем пристрастии к конюхам Пенмаррика. До свидания, Кларисса. Если желаешь купить этот дом, уведоми о своем решении моих юристов в Пензансе, и они оформят сделку от моего имени. — И она едва успела попрощаться, как он с грохотом захлопнул входную дверь.

— Ты не понимаешь, — хрипло сказал он. Я уже подумала, что больше он ничего не скажет, когда он выкрикнул в отчаянии: — Ты не понимаешь, что я почувствовал, когда узнал, что ты была его любовницей! Ты не понимаешь, как я ненавидел и тебя, и отца, и его невыносимое ханжество… — Он остановился. А потом неожиданно добавил печально: — Мне было так одиноко. Если бы мистер Барнуэлл не был так добр ко мне, я не знаю, что бы я сделал.

Не знаю, почему меня расстроило его предложение. Несомненно, одной из причин нежелания путешествовать за границей был наш медовый месяц, когда я страдала от тоски по дому, незащищенности и от чувства собственной неполноценности. Другой причиной было то, что я с огромным трудом привыкала к новой жизни в Пенмаррике и чувствовала, что не выдержу дополнительного испытания путешествием за границу. Но какими бы ни были причины, я сразу поняла, что не хочу ехать.

Сьюзан ховач наследство она постоянно говорила о свадьбе хелен

Я по-прежнему смотрел на нее. На ней было пышное фиолетовое платье, застегнутое у ворота бриллиантовой брошью, и некоторое время я ничего не видел, кроме этой броши. Я до сих пор ее помню. Закрываю глаза и вижу эти бриллианты, один к одному, словно ряд острых, блестящих хищных зубов, сияющих в лучах яркого полуденного солнца.

Намного позже, когда я вспоминала этот разговор, меня поражало, что Лоренс, человек умный и чуткий, мог, сам того не ведая, так меня обидеть. Ничто не могло оскорбить меня больше, чем это прямое упоминание о моей бездетности. После многих лет безразличного отношения к детям я теперь страстно желала ребенка, его ребенка, и в начале наших отношений, думая, что он разведен, я надеялась, что беременность поможет мне выйти за него замуж. Страсть ослепила меня; на некоторое время я забыла, что мой социальный статус намного ниже и я не могла стать его женой независимо от обстоятельств, но, когда узнала, что он не разведен, я пришла в себя и с помощью Гризельды делала все, что могла, чтобы избежать беременности.

И все-таки она не сдавалась. Надо спасти хоть что-нибудь из руин надежд, решила она. Она поедет в Пенмаррик, помирится с Жилем и уговорит его разрешить ей хотя бы время от времени посещать дом. Тщетно мы с Робертом Йорком объясняли ей, что у Жиля нет причин переходить к политике прощения и забвения прошлого после двенадцати лет немыслимой вражды; тщетно убеждали, что она попусту потратит время. Она, как бывало всегда, когда ей перечили, оставалась своевольной, высокомерной и неисправимо несгибаемой.

Дворецкий был приятный старик, очень преданный Пенмарам, и хотя я подозревала, что он пристрастился прикладываться к лучшему портвейну из погреба, все же решила дать ему шанс начать новую жизнь и занялась остальной прислугой. В результате было отказано от места чрезмерно любвеобильному лакею и его беременной подружке-судомойке и немедленно уволен наглый грум. Напоследок я вселила страх во всех горничных.

– Ты обнищаешь раньше, чем это произойдет! – закричала я в новом приступе гнева. – Скажи, скажи ему, и мы посмотрим, кому он больше поверит, тебе или мне! Он поверил мне, когда ты обвинил меня в романе с фермером Полмартом, поверит и теперь! Только попробуй заварить эту кашу и увидишь, к чему это приведет! Только попробуй!

Наследство Пенмаров

Невидимая война между Корнелиусом Ван Зейлом и его дочерью Вики достигает своего апогея… После смерти мужа Вики затягивает в водоворот страстей — но вновь вмешательство отца разрушает зыбкую надежду девушки на счастье. Похоже, в нем скрыт источник роковых темных сил, разлучающих Вики со всеми, с кем она стремится связать свою жизнь. Сможет ли девушка окончательно избавиться от влияния тяжелого прошлого предков и противостоять отцу — сильному, но в то же время такому одинокому колоссу финансового мира?

Францию оккупировали немецкие войска и начались облавы на евреев. Людей забирали прямо с улицы и отвозили на проверку. И вот шестеро незнакомых мужчин вместе с мальчиком лет пятнадцати сидят в помещении, напоминающем бывший склад. Никому из них не объяснили, почему их забрали и держат здесь. Пока их не стали по одному звать в кабинет, они могли надеяться, что это просто проверка документов, ведь очевидно, что не все они евреи. Однако после того как не все стали возвращаться из кабинета, стало понятно, что не все смогут отсюда уйти.

Жизнь трех поколений английской семьи, описанная с любовью и теплотой, яркие характеры героев, увлекательный сюжет, в основе которого — тайна, сама атмосфера этой жизни, лирическая тональность повествования, — все это сделало роман известной писательницы Розамунды Пилчер бестселлером, полюбившимся читателям многих стран.

«Так мог бы выглядеть роман „Мастер и Маргарита“, если бы его написал Диккенс», – полагает Александр Генис, а Нил Гейман называл эту книгу «лучшей литературной сказкой на английском языке за последние семьдесят лет». Здесь Англия – страна древних магических традиций, оставшихся в прошлом, – воюет с Наполеоном, а осторожный мистер Норрелл и его порывистый ученик Джонатан Стрендж мечтают возродить волшебное искусство. Здесь «темная мифология на фоне восхитительной комедии нравов в духе Джейн Остен рождает шедевр толкиновских масштабов» (Time). Здесь невероятные конфликты, человеческие и нечеловеческие, описаны с абсолютной достоверностью, а реалии, стиль, язык ушедшей эпохи воссозданы с размахом и дотошностью «Имени Розы» Умберто Эко. Роман был переведен на десятки языков, разошелся по миру тиражом свыше миллиона экземпляров и был экранизирован: в 2023 году на экраны вышел одноименный мини-сериал первого телеканала Би-би-си, главные роли исполнили Берти Карвел и Эдди Марсан. Перевод публикуется в новой редакции, с дополнительными материалами и множеством иллюстраций.

Сьюзан ховач наследство она постоянно говорила о свадьбе хелен

Известная писательница Сьюзен Ховач родилась в Англии, получила ученую степень юриста, затем эмигрировала в США и целиком посвятила себя литературе. Она автор около двадцати романов: готических («The Devil on Lammas Night»), семейных («Penmarric», «Sins of the Fathers». «The Wheel of Fortune»), а также психологических триллеров («The Wonder Worker», «The High Flyer»).

Новую книгу английской писательницы С. Ховач составили романы, в которых тесно переплелись вымысел и реальность. Здесь читатель встретится с самим дьяволом в обличьи красавца-мужчины, с магами и ясновидцами, пользующимися услугами темных сил, с молодой привлекательной колдуньей, живущей на грани двух миров. А ещё в этой книге — страстная, непобедимая любовь, загадочные убийства, жутковатые образы.

Я вышел из поезда, остановился на платформе и вгляделся в бурлящую толпу. Вокруг меня обнимались мужья и жены. Все кричали, плакали и смеялись одновременно. В воздухе стояло возбуждение, а когда локомотив с неожиданным трубным звуком выпустил пар, никто этого и не заметил.

12 Фев 2022 uristpolik 309